Ударение в слове братиею

Ружницкий с бра́тиею отмежевал себе клуб купеческий. — Всеволод Крестовский, Петербургские трущобы

Один особенно любимый черною бра́тиею глинистый турман «в штанцах», видя общую суматоху и приняв ее сглупу за общее торжество, такие выделывал в воздухе кувырки, что Исачко Воронин, сотник и стратег всего монастырского воинства, зарядив на монастырской стене последнюю затинную пищаль, так залюбовался на воздушные кувырки любимого монастырского голубя и так задрал свою бородатую голову к небу на этого сорванца-птицу, что чуть не опрокинулся со стены. — Даниил Мордовцев, Державный плотник

Они имели большой успех как по загадочному содержанию, представляющему большую пищу для отгадок и рассуждений, так и по следующим надписям, явившимся на тех рисунках: «Сия комета, поведают, видна была над Новградеким монастырем, року сего 1720 года, ианнуария 27-го дня, в ночи, годины или часа 6-го, и, поведают же, сам новгородский архимандрит с бра́тиею ее видели». — Семеновский Иавнович, Тайная канцелярия при Петре Великом

Он хотел даже обратить дворец в монастырь, а любимцев своих в иноков: выбрал из опричников 300 человек, самых злейших, назвал их бра́тиею, себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом; дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые, золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил для них устав монашеский и служил примером в исполнении оного. — Алексей Толстой, Князь Серебряный

Когда придет тебе пора ехать, я вместе с бра́тиею буду молиться, дабы, где ты ни пойдешь, бог везде исправил путь твой! — Алексей Толстой, Князь Серебряный