Ударение в слове маститого

А название города Гармония-Сити, «Мусейон Гармонии» в университете Роберта Дэйла Оуэна, где работает Собрайл – всё это напоминает не только о «Новой Гармонии» Оуэна-младшего – кстати, более известного своими спиритическими изысканиями, чем социальными экспериментами, – но и об одном из ключевых понятий в трудах масти́того американского спирита Джексона Эндрью Дэвиса, «пророка нового откровения», по выражению А. — Антония Байетт, Обладать

На Тэеровской улице — одной из лучших неторговых улиц, под зелёными, рыжими, золотыми древесными шатрами масти́того университетского городка — неизбежно было, чтобы завелись личности, встречающие вас учтивым лаем метеорологических приветствий. — Владимир Набоков, Лолита

Как же мы осмелились бы беспокоить такого масти… (он чуть не сказал «масти́того», но, взглянув на юное простодушное лицо Куколки, спохватился) такого… популярного человека! — Аркадий Аверченко, Кубарем по заграницам

Среди московского «известняка», рассевшегося по прямоногим скамьям и табуретам, можно было натолкнуться глазом на: модного поэта с лирическим накалом в рыбьей груди; ученого лингвиста, не размыкающего рта, о котором говорили, что он «молчит на двадцати шести языках»; знаменитого кинорежиссера, которого мысль, выжестикулировываясь, делала похожим на шестирукого Вишну; длиннолицего беллетриста, с ногами, затиснутыми в гетры, на скулах которого дергался тик, а в фразах – «так вот»; мясистый, с седыми заездами лоб масти́того критика; глубокое декольте беспредметницы; круглящуюся, будто глаз на затылке, тщательно зачесанную лысину издателя; изогнутую из-под манжеты нервную кисть художника-карикатуриста. — Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка

Среди московского «известняка», рассевшегося по прямоногим скамьям и табуретам, можно было натолкнуться глазом на: модного поэта с лирическим накалом в рыбьей груди; ученого лингвиста, не размыкающего рта, о котором говорили, что он «молчит на двадцати шести языках»; знаменитого кинорежиссера, которого мысль, выжестикулировываясь, делала похожим на шестирукого Вишну; длиннолицего беллетриста, с ногами, затиснутыми в гетры, на скулах которого дергался тик, а в фразах – «так вот»; мясистый, с седыми заездами лоб масти́того критика; глубокое декольте беспредметницы; круглящуюся, будто глаз на затылке, тщательно зачесанную лысину издателя; изогнутую из-под манжеты нервную кисть художника-карикатуриста. — Сигизмунд Кржижановский, Тринадцатая категория рассудка