Ударение в слове сеньориты

Конечно, можно было придумать множество достойных оправданий тому, что его экипаж простаивает перед дверью сеньори́ты Линч, но придумывать можно было не долго, во всяком случае, не столько, сколько бы ему хотелось: всю жизнь. — Габриэль Маркес, Любовь во время чумы

Словом, любовь эта стала совершенно невозможной, докторский экипаж перед дверью сеньори́ты Линч стал чересчур заметен, а к концу третьего месяца все выглядело просто смешным. — Габриэль Маркес, Любовь во время чумы

Потом он начинал клевать носом над книгой и постепенно снова погружался в неминуемый цветник сеньори́ты Линч, во влажный дух ее цветущего тела, и снова оказывался в ее постели – где забыться и умереть! – и больше не мог думать ни о чем, кроме одного: о том, как завтра ровно без пяти пять пополудни она снова будет ждать его в постели, и на ней – ничего, только холмик с темной зарослью под сумасшедшей оборчатой юбкой из Ямайки: адский порочный круг. — Габриэль Маркес, Любовь во время чумы

Но теперь, окончательно и бесповоротно запутавшись в лабиринте сеньори́ты Линч, он стал думать об этом без шуток. — Габриэль Маркес, Любовь во время чумы

И в один прекрасный день, проснувшись в боевом настроении, она вытряхивала все из шкафов, опустошала баулы, вытаскивала все с чердака и учиняла военный разгром – выкидывала горы чересчур вызывающей одежды, шляпки, которые так и не пришлось надеть, пока они были в моде, туфли, скопированные европейскими художниками с тех, что надевали императрицы на коронацию, но к которым местные знатные сеньори́ты относились пренебрежительно, поскольку они слишком походили на те, что негритянки покупали на рынке для дома. — Габриэль Маркес, Любовь во время чумы