Ударение в слове сгорающего

На воздухе: работа в саду и в поле, велосипедные прогулки по ровным укатанным дорогам, восхождение на холмы умеренной высоты, плавание в уединенных проточных водах и безопасные катанья по реке в надежной лодке-плоскодонке или в рыбацком челноке со стоп-анкером, на участках, где нет стремнин и порогов (период летней спячки), предзакатные моционы и верховые променады с обозрением пустынных пейзажей и, по контрасту с последними, приветливых дымков торфа, сгора́ющего в очагах пейзан (период спячки зимней). — Джеймс Джойс, Улисс

Он, застывший в своей неподвижности, с загадочной двойственностью относящийся ко всему, подает руку Рихарду Вагнеру, автору темы огней в «Валкирии», – через голову неистовствующего, сгора́ющего в том же огне будущего, Генриха Гейне. — Русь моя, жизнь моя…

Но все это, конечно, пустяки, и если б дело шло лишь от человека, серьезно шокированного в своем чувстве литературного и общественного приличия, то получился бы любопытный, хотя отчасти, пожалуй, и почтенный экземпляр господина, стоящего, может быть, и вне литературы, но из бескорыстной любви к ней, так сказать, сгора́ющего почтенным огнем соблюдения литературных приличий, и хоть доводящего свои стремления до щепетильности, тем не менее выводящего их из источника уважаемого и любопытного, так что я, из одной только деликатности, не мог бы отказать такому анониму в своего рода уважении. — Федор Достоевский, Дневник писателя

Откуда же ему было знать, что, хотя и ни одна пуля его не заденет и в дальнейшем, судьба у него сложится так, что он не раз позавидует и сгоревшим в танке Дедюхину и Вахромееву, и погибшему от шальной пули в затылок Алифанову… Этого он не знал, как ни один человек не знает, что ему написано на роду, что готовит ему судьба завтра, послезавтра, через год, через двадцать лет… Он пока лежал, вжавшись в землю, горячую, разогретую то ли бомбами и снарядами, то ли полыхающим где-то за дымами, затянувшими густой пеленой все небо, жарким июльским солнцем, слушая, как грохочет над головою о броню их сгора́ющего танка свинцовый горох, смотрел на Алифанова. — Анатолий Иванов, Вечный зов